3.Трудности перевода с «албанского» оценили участники процесса по делу Саввы Терентьева
17 апреля сыктывкарский суд Сыктывкара продолжил рассмотрение дела по обвинению блогера Саввы Терентьева в разжигании социальной розни в отношении милиционеров. Значительное внимание было посвящено участниками процесса нюансам судебной лингвистической экспертизы. Напомним, что в своем комментарии в блоге приятеля подсудимый предложил сжигать неверных ментов в печах подобных освенцимским. Судья Любовь Сухорева решила продолжить процесс в своем кабинете, поскольку соседний зал большего размера был занят. По нормативам, действующим в Сыктывкарском суде кабинет Сухаревой вмещает семь человек. Любопытных и желающих было раза в три больше. Поэтому родителям подсудимого пришлось два часа сидеть на одном стуле, пока г-жа Сухарева не нажала тревожную кнопку, сигнал от которой поступил на пульт судебных приставов. Прибывшему приставу было велено занести в кабинет дополнительный стул, который занял последний свободный квадратный метр помещения.
Еще в начале заседания с помощью двух приставов из кабинета с формулировкой «за невыполнение законного требование судьи» был удалён правозащитник Эрнест Мезак. Г-ну Мезаку удалось переступить порог и побыть там какое-то время, которое он пытался использовать для того, чтобы убедить Любовь Сухареву изыскать возможность обнаружения в суде более просторного помещения. Эрнест Мезак воевал с судом не более пары минут, а приставы потом оформляли на него протокол об административном правонарушении два часа.
После объявления перерыва большинство участников действа пошли пешком, а г-ну Мезаку был предоставлен отдельный автомобиль с надписью «Служба судебных приставов», а также охрана, которая сопроводила его к мировому судье. Судья решила рассмотреть дело Мезака в конце апреля, теперь ему грозит санкция в пределах от небольшого штрафа до 15 суток ареста.
C утра суд допросил последних свидетелей обвинения и исследовал представленные прокуратурой доказательства. Ближе к полудню судья объявила небольшой перерыв и переместила заседание в освободившийся соседний зал. Увидев телекамеру, Любовь Сухарева заявила, что она ей мешает. Судье помешал и сидящий на стуле фотограф, в действиях которого суд усмотрел полную ненужность в момент процесса. Фотограф остался, попросив разрешения снять суд после того, как он закончится.
– Когда суд закончится, меня спрашивать будет не надо, – сурово осадила журналиста Любовь Сухарева, которая к тому времени приучила представителей СМИ чуть что спрашивать, дабы не быть изгнанными в коридор.
За целый день Любовь Сухарева произвела на корреспондента БНКоми впечатление ранимого и страдающего человека. Судья откровенно мучалась от того, что адвокат Саввы Терентьева Владислав Коснырев пытается задавать суду вопросы и заявлять ходатайства, которые отклоняла. Г-жа Сухарева явно не желала работать в такой нервозной обстановке и испытывала дискомфорт от присутствия в зале корреспондентов, а иногда и других людей. Она заявляла о том, что «у людей нет никакого уважения к суду, что у граждан вообще отсутствует правовая культура». Благодаря судье, представитель агентства иногда забывал фиксировать происходящее, стремясь на ходу повышать свою правовую культуру и вырабатывать степень глубокого уважения к людям, которые каждый день ходят в пятиэтажный храм сыктывкарского варианта Фемиды на работу.
Когда обвинению, по сути, сказать уже было нечего слово дали представителям защиты. Адвокаты подсудимого Оксана Жевнерова и Владислав Коснырев ходатайствовали перед судом о допросе в качестве свидетелей председателя Союза композиторов РК Михаила Герцмана, историка, председателя общественного фонда «Покаяние» Михаила Рогачева, председателя еврейской национально-культурной автономии РК Леонида Зильберга, депутата госсовета Коми, режиссера театра «Фантастическая реальность» Ларису Иванову, и представителя Ухто-Печорского «Мемориала», а совместительству блоггера Андрея Ткаченко.
– Ну, – поторопила судья. – Вы будете ходатайствовать или я это делать буду?
– Господи, – с места призвала неземного помощника гособвинитель Лада Лузан и осуждающе поглядела на адвоката: «Вообще процесса не знает».
– Что может показать Герцман? – выбрала первого по заявленному списку судья.
– Герцман и Иванова могут широко охарактеризовать Савву как музыканта, человека и гражданина, – сообщил Владислав Коснырев.
– Кроме того, мы хотели бы допросить в суде иногородних свидетелей: руководителя службы блогов компании «SUP» Антона Носика, социолога «Левада-Центра» Астин Новикову, которая занималась проведением опроса общественного мнения на тему отношения общества к правоохранительным органам, петербуржца Владимира Трифолова, блоггера, устроившего опрос среди владельцев живых журналов по теме Саввы.
Из всех заявленных кандидатур судья приняла лишь кандидатуру Андрея Ткаченко, на комментарий которого в блоге Бориса Суранова и отреагировал Савва Терентьев. Однако после перерыва представители защиты сообщили суду, что г-на Ткаченко в данный момент нет в городе. И вновь ходатайствовали о допросе уже присутствующих в суде Ларису Иванову, Леонида Зильберга и Михаила Рогачева. Суд согласился выслушать уже прибывших свидетелей.
Владислав Коснырев попросил Ларису Иванову охарактеризовать подсудимого.
– Мне по роду деятельности…., – начала издалека г-жа Иванова.
– Пожалуйста, ближе к делу, – поторопила судья. – Он (Терентьев – БНКоми) умеет сдерживать свои чувства и эмоции?
– Он не гиблый, все мы живем и учимся, – сообщила свидетель.
– Вопрос понятен? – не поняла судья.
– С мыслительным процессом у него все в порядке, – закончила свою витиеватую мысль депутат.
Гособвинитель процитировала высказывание Терентьева в части «тупые представители животного мира» и спросила поделиться своей позицией на этот счет.
– Когда мать кричит на ребенка «Я убью тебя», это не значит, что она собирается это сделать, – поведала Лариса Иванова.
Леонид Зильберг высказал мнение о том, что Савва, сочиняя комментарий, наверняка полагал, что «находится в уединенном личном пространстве, в котором присутствует Суранов и пара человек».
– Благодаря мировой огласке, это высказывание прочли миллионы людей, – поведал г-н Зильберг.
– Миллионы людей прочли, – задумалась судья над масштабом нарушения, живописанным Зильбергом.
– Удивляет выборочность процесса, – заявил г-н Зильберг. – Я сталкиваюсь с колоссальным потоком лжи, диффамации, информации, призывающей к насилию. Интерес милиции к высказыванию Саввы Терентьева, видимо, вызван желанием создать прецедент.
По мнению Леонида Зильберга, для завершения дела достаточно извинений со стороны подсудимого.
Преподаватель лицея при СыктГУ Михаил Рогачев придерживался этого же мнения, хотя высказывание г-на Тереньева оценил как «крайне негативное».
– Хамство недопустимо, а обращение к Освенциму вообще неправомерно, – сообщил Михаил Рогачев.
– Знакома ли молодежь с понятием «Освенцим»? – спросила Оксана Жевнерова.
– В учебнике Загладина «Всемирная история. XX век» вообще не содержится информации о концлагерях, Как обобщающее географическое название понятие не присутствует, – ответил г-н Рогачев.
Также свидетель рассказал, что общается с молодежью от 15 до 20 лет и для них слово «мент» является синонимом «милиционера».
По настоянию защиты судья зачитала экспертное заключение лингвиста Натальи Сергиевой, в труде которой содержалась следующая глубокая экспертная мысль: – В исследуемом высказывании используется лексический элемент интернет-жаргона, так называемого «албанского языка» – сцуконах. Данный элемент представляет замаскированное ругательство, грубое и матерное, трансформированное в соответствии с неписанными правилами «албанского языка». Впрочем, оно легко угадывается и реконструируется: достаточно убрать букву ц, букву о заменить на а, дописать после последней буквы недостающие две буквы до известного матерного слова из трех букв, затем полученный комплекс разделить на слова, чтобы привести к привычной и всем известной форме.
Согласно рекомендации лингвиста корреспондент БНКоми реконструировал, убрал, заменил и мысленно дописал все так, как изложила эксперт Сергиева. А затем «разделил полученный комплекс». И густо покраснел. За себя и на всякий случай за отсутствующую Сергиеву.
Последний час заседания участники процесса и наблюдатели слушали, как адвокаты поочередно зачитывали заключение профессора Елены Галяшиной, доктора филологических наук, доктора юридических наук, профессора Института судебных экспертиз Московской государственной юридической академии, члена Союза криминалистов при МВД России, полковника милиции в отставке. По просьбе адвоката Коснырева г-жа Галяшина проанализировала заключения двух социогуманитарных экспертиз, сделанных по заказу прокуратуры Сыктывкара в ходе следствия экспертами Гончаровым, Котовым, Мелиховым и Шабаевым.
Следует отметить, что выводы экспертов в заключениях носят, по сути, ошибочный характер, так как не учитывают факты современно языковой действительности, зафиксированные в словарях современного русского языка, – констатирует г-жа Галяшина. – Так, если обратиться к значениям слов: «быдло», «гопота», «милиция», «милиционер», «мент», зафиксированным в словарях, то можно обнаружить наличие у них неоднозначного, двоякого понимания и отсутствия помет «оскорбительное», «бранное», «нецензурное», «неприличное», «грубое», «вульгарное».
Изучив совместный труд политолога, философа, историка и филолога из Сыктывкара, Елена Галяшина делает вывод, что выводы экспертов «вызывают сомнение в политической и научной беспристрастности экспертов».Выводы московского эксперта суд к делу приобщать не стал, поскольку результаты обеих социогуманитарных экспертиз исключены ранее как ненадлежащее доказательство.
23 апреля заседание начнется с продолжения исследования доказательств защиты.
Выдержки из рецензии эксперта Елены Галяшиной по делу Саввы Терентьева.
Рецензия на ранее проведенные по делу социогуманитарные экспертизы выполнена полковником милиции в отставке, экспертом с 27-летним стажем, профессором, обладателем двух докторских степеней (филология и юриспруденция).
«Остается не понятным основание выбора экспертов. Не ясно, чем руководствовался следователь, назначая первичную и дополнительную экспертизу именно данному набору специалистов, неизвестных для теории и практики судебной экспертизы данного рода. Почему не обратился к экспертам, которые проводят экспертизы на постоянной профессиональной основе, имеют многолетний опыт и требуемую компетенцию? Почему не проверил компетентность и компетенцию данных экспертов, поручая им экспертизу? Почему выбрал специалистов, у которых нет научных работ и публикаций по данному направлению экспертной деятельности, опыта производства судебных экспертиз и надлежащего профильного образования? В связи с этим, остаются неразрешимыми сомнения в том, что, осуществляя подбор специалистов определенного профиля науки и выбирая конкретных лиц из их числа (почему именно этих, а не каких-то иных), следователь руководствовался какими иными, помимо установления истины по делу соображениями».
Вопросы следователя прокуратуры экспертам «не содержат вопросов, которые входили бы в компетенцию специалистов в области исторических или философских наук».
«Немотивированное назначение следователем прокуратуры РФ экспертизы по уголовному делу частным экспертам (двум историкам, философу и филологу), не имеющим экспертного образования и надлежащих специальных знаний в области социальной психологии и психолингвистики, крайне странно, поскольку государственные эксперты проводят экспертизы по уголовным делам бесплатно в отличие от частной или предпринимательской деятельности негосударственных экспертов».
«Выводы носят характер голословных умозаключений экспертов, а не объективно установленных фактов, базирующихся на результатах объективного исследования, которого фактически в заключениях не содержится».
«Изложенные существенные недостатки экспертных заключений с одной стороны не позволяют проверить обоснованность содержащихся в них выводов, с другой стороны – свидетельствуют о некомпетентности «экспертов» ввиду отсутствия у них элементарного представления о методологических основах производства судебных экспертиз».
«Вместо квалифицированного анализа смысла высказывания в представленной странице … «Киберполицию юзают на выборах» заключение в части «Исследования» содержит лишь цитирование самого высказывания, бездоказательственное личное умозаключение экспертов о том, что псевдоним принадлежит Терентьеву Савве Сергеевичу, который в оскорбительной форме характеризует милицию в целом и предлагает пользователям сети способы воздействия на нее, вызывая сомнение в политической и научной беспристрастности экспертов. Формально и по существу данные экспертные заключения не соответствует процессуальным требованиям, предъявляемым к такого рода судебным экспертизам».
«Очевидно, что следователь в нарушение процессуального законодательства не ознакомил экспертов с содержанием ст. 57 УПК РФ. Подписка о предупреждении эксперта об уголовной ответственности должна оформляться на отдельном листе. Подпись под подпиской эксперт должен поставить до начала производства экспертизы – в тот момент, когда ему следователь вручает постановление о назначении экспертизы. Это означает, что подписка экспертов во всех представленных заключениях не имеет юридической силы, так как подписи экспертов под ней были поставлены после завершения производства экспертиз и распечатки текста заключении».
«Исходя из сущности выводов <экспертных> заключений, можно говорить, что они носят только вероятный или условный характер. Тогда как в основание приговора или решения суда могут быть положены только категорические выводы, достоверно установленные на строго научной основе факты».
«Следует отметить, что выводы экспертов в заключениях №13 и №27 носят, по сути, ошибочный характер, так как не учитывают факты современной языковой действительности, зафиксированные в словарях современного русского языка. Так, если обратиться к значениям слов: «быдло», «гопота», «милиция», «милиционер», «мент», зафиксированным в словарях, то можно обнаружить наличие у них неоднозначного, двоякого понимания и отсутствие помет «оскорбительное», «бранное», «нецензурное», «неприличное», «грубое», «вульгарное».
«С учетом трактовки укачанных выше понятий, очевидна ошибочность выводов экспертов, не являющихся специалистами в области судебной экспертизы, социологии, психологии и лингвистики: «В представленном материале использованы специальные языковые средства для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против конкретной социальной группы, а именно – милиционеров …по своей сути экстремизм есть противоправное вытеснение оппонентов из социальной среды, то есть именно те действия, к которым предлагает прибегать Терентьев». Представляется, что юристов данный пассаж – отождествляющий экстремизм с очищением общества от стражей порядка, предающих интересы службы – должен озадачивать не меньше, чем психологов, социологов, лингвистов и самих сотрудников милиции, призывающих к очищению своих рядов от оборотней в погонах.
Выводы рецензента:
При производстве первичной № 13 и дополнительной № 27 комплексной социогумантарной судебной экспертизы требования законодательства, регулирующего судебно-экспертную деятельность, рекомендации, выработанные общей теорией судебной экспертизы, не были соблюдены. Были нарушены требования 10 различных статей УПК и Федерального Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ».
Решенные в заключениях №13 и №27 вопросы относятся к компетенции комплексной социологической и психолого-лингвистической экспертизы, но никак не социогуманитарной судебной экспертизы… Эксперты… имеют комплекс специальных знаний в области философии, истории и филологии, который недостаточен для установления смысловой направленности высказываний, размещенных на интернет-ресурсе (блоге) http://suranov.livejournal.com/ «Киберполицию юзают на выборах».
Комплексное социогуманитарное исследование в заключениях № 13 и № 27 не было проведено объективно, на строго научной и практической основе, каждым экспертом в пределах соответствующей экспертной специальности, всесторонне и в полном объеме, как того требует действующее законодательство, регулирующее экспертную деятельность. Эксперты не провели исследования содержания понятия «менты», используемого в высказываниях, проигнорировали направленность высказываний на совершение действий по отношению к «неверным ментам», а не всей группе «ментов», не дали оценки современному пониманию употребленных в высказывании слов «менты», «неверный мент», «быдло», «гопота», зафиксированных в толковых словарях современного русского языка и отвечающих практике словоупотребления в СМИ и иных источниках.
Эксперты проигнорировали очевидную в контексте блога направленность высказываний автора на возбуждение ненависти и вражды к тем, кто предает интересы службы, позорит милицейскую форму, допуская злоупотребления властью и произвол, а потому противопоставляется автором сотрудникам милиции {«не милиция, а менты»), от которых автор призывает «по одному неверному менту» очищать общество, используя гиперболу публичного сожжения. Результатом воздействия на общественное сознание является формирование негативно эмоционально окрашенного отношения к предающим интересы службы сотрудникам милиции («неверным ментам»). Значение словосочетания «неверный мент» в контексте высказываний, на интернет-ресурсе (блоге) http://suranov.livejournal.com/ «Киберполицию юзают на выборах» не дает возможности для двоякого толкования и воспринимается единообразно любым субъектом, свободно владеющим русским языком, как синоним «оборотня в погонах».
Выводы экспертов не являются обоснованными, носят голословный и бездоказательный характер, по сути, недостоверны и ошибочны. Эксперты опираются только на словари уголовного и тюремно-лагерного жаргона, не современные высказываниям, размещенным в сети Интернет, на интернет-ресурсе (блоге) http://suranov.livejournal.com/ «Киберполицию юзают на выборах». Эксперты не учли факты языковых реалий и практику словоупотребления, зафиксированные новейшими толковыми словарями современного русского языка. Заключения экспертов первичной № 13 и дополни¬тельной № 27 комплексной социогуманитарной экспертизы не отвечают требованиям научной обоснованности и достоверности, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к экспертным заключениям. Все вышеизложенное вызывает неустранимые сомнения в объективности и достоверности экспертных выводов, а, следовательно, в допустимости использования заключений № 13 и № 27 как судебных доказательств.
Агентство экономической информации
“Бизнес-новости Республики Коми”
